Родился в Идрисе, но спустя три года отправился вместе с родителями в Париж. Тогда он не понимал причин, почему отец купил им квартиру и почему он ходит "на работу", а мама нет. Он не знал, что значит "процедура снятия рун" и не представлял, насколько чудовищными будут последствия. Отец на тот момент часто отсутствовал по нескольку дней, работая в Институте, но всегда возвращался. Так продолжалось до того момента, как однажды не пришёл папин парабатай и не сказал, что тот больше не придёт никогда. На тот момент Себастьяну было уже восемь и объяснять элементарные вещи о жизни и смерти маленькому нефилиму не было необходимости. Он понимал, что такие, как они, часто умирают молодыми. Но отец всегда казался ему воплощением силы. И, как любой ребёнок своего родителя, он считал его бессмертным. С тех пор для мальчика начался личный ад: мать всё время плакала и потихоньку начинала сходить с ума. У неё сдавали нервы. Часто она срывалась и на него. В такие моменты лучше было закрыться в комнате и заткнуть уши, чтобы не попадаться под руку. Безумная, несчастная женщина считала, что всему виной сын. Что если бы не он, отец бы не продолжал работать на Конклав, лишивший её рун, а после - любимого. Что если бы отец не хотел сохранить для него будущее нефилима, он мог бы быть жив. Потом она плакала, просила прощения и обнимала сына, а тому было всё тяжелее жить с ней под одной крышей и верить её словам о том, что она любит его.
Единственным, кто продолжал держать с ним связь, был папин парабатай. Несмотря на собственную боль утраты, он его учил, как наставник и поддерживал, как старший товарищ. Но в какой-то момент и он исчез.
Когда Себастьяну было двенадцать, мать покончила с собой. К тому времени она успела несколько раз нанести увечья и ему и себе. Самым жутким было, что он ощущал не только боль, не только чувство вины, но и облегчение.
Все события, которые случились в его жизни за прошедшие четыре года сделали его сильным, но при этом - недоверчивым к миру и людям и агрессивным.
Среди нефилимов во все времена немало было сирот и мальчик даже в тот момент прекрасно понимал, что последует за смертью матери. Но так вышло, что ближайшие родственники отказались брать Себастьяна к себе по простой причине - не хотели портить себе репутацию, взяв на воспитание ребёнка изгнанницы и самоубийцы. У отца живых родственников не было вовсе. И мальчика отправили сначала в Идрис, где он провёл некоторое время прежде, чем для него подыскали семью, согласившуюся взять его на воспитание. Этой семьёй оказались Лайтвуды. Он долго адаптировался и не слишком верил в их к себе искреннее отношение. Он не верил в то, что его могут любить по-настоящему и сам не слишком умел это делать, но в глубине души очень хотел. И в итоге - проникся. Когда это случилось, ему хотелось соответствовать, оправдать ожидание и не доставлять неудобств. Учитывая сложности характера, удавалось это с трудом. И он раз за разом удивлялся тому, что семья от него не отказывалась, что Диана относилась к нему, как к собственному сыну и не ставила особых различий между ним и Томом. Он же очень хотел относиться к ней, как к матери, но это казалось ему нечестным по отношению к теперь уже брату и сестре. И, несмотря на то, что он тянулся к ней, старался делать это максимально ненавязчиво, почти незаметно.  Ещё более удивляло то, что несмотря на это сложились близкие дружеские отношения со старшим сыном Лайтвудов, Томасом. Странным это было для Себастьяна потому, что Том казался ему полной противоположностью его самого: любимый сын и брат, сдержанный и рассудительный. Отчасти, он ему завидовал, а отчасти - восхищался. И, надо сказать, зависть не была чёрной: он не хотел занять его место, тем более не хотел, чтобы его не стало (такая мысль приводила в ужас), а хотел он быть рядом. Мысль о том, чтобы предложить стать парабатаями родилась довольно рано и из самых светлых воспоминаний об отце и о том, что слышал от него и видел позже сам. Позже о том же заговорила Диана. Но вот озвучить предложение он не мог решиться долго, не зная, нужно ли это Томасу и боясь отказа. Он понимал, что вариант из него проблемный по многим причинам: и по собственному характеру и по истории своей семьи. Он предложил, как бы между делом, посреди тренировки и сам удивился, как легко это прозвучало. Тот согласился.
Что касается сестры, к ней Себастьян проникся далеко не настолько быстро, как к Томасу, с которым к собственному удивлению, нашёл общий язык почти сразу. Изначально потому, что они с братом были мальчишками, когда встретились, а она воспринималась им именно так, как предвзято воспринимаются девчонки. Но со временем он на себе прочувствовал ошибочность такого отношения: он видел в ней сильную личность, местами вспыльчивую, но при этом самодостаточную и умную.
Он считал, что ему досталась лучшая семья на свете и они для него стали важнее прочего мира, важнее Конклава, важнее даже Закона. Конклав и Закон сделали его мать неполноценной, что в итоге привело к тому, чем она стала, Конклав и Закон давили, лишали нефилимов свободы чувствовать и быть теми, кем они являлись. Себастьян считал, что это же сломало жизнь Томасу, который отказался от своего любви к мужчине. Отец рассказывал ему, что нефилимы по-настоящему любят один раз в жизни, и ему было больно за парабатая, которому пришлось идти на поводу общества в ущерб собственным чувствам. Больнее, чем было бы за себя. В тот раз он много чего высказал Томасу по этому поводу. Впервые за все годы проведённые рядом, он был настолько недоволен поведением парабатая. Но на самом деле злился, конечно, не на него самого. Решение о свадьбе, а потом её срыв ничего не меняли: Себастьян искренне желал брату счастья, в чём бы тот его не видел. Но долгое время после ему казалось, что тот живёт неполноценной жизнью. Этой своей мысли от Томаса он скрывать не стал.
У него самого случались мимолётные романы, но по-настоящему он ни к кому не привязывался и глубоких чувств не испытывал. И за свои двадцать восемь лет не пытался ни делать предложение, ни хотя бы поддерживать хоть сколько-то долгие отношения. “Посторонние” его мало интересовали и быстро надоедали. Едва ли это доставляло ему самому дискомфорт: у него был парабатай, без которого он не представлял себя самого, была семья, и была охота. И ему казалось, что в большем он не нуждается.

Отредактировано Seba (05-03-2020 19:28:59)